Елизавета Петровна — императрица Всероссийская из династии Романовых с 25 ноября (6 декабря) 1741 года по 25 декабря 1761 (5 января 1762), младшая дочь Петра I и Екатерины I, рождённая за два года до их вступления в брак. Она руководила страной во время двух главных европейских конфликтов своего времени: Войны за австрийское наследство и Семилетней войны. За время её правления обследованы и заселены земли Сибири.

Правление Елизаветы Петровны отмечено возрождением традиций и идеалов Петровского периода, восстановлением Правительствующего сената, учреждением Московского университета, постройкой грандиозных дворцов и роскошью.

Родилась 18 [29] декабря 1709 года во внебрачной связи родителей, тем не менее объявлена Петром I царевной 6(17).3.1711, когда её мать была провозглашена царицей. Во время бракосочетания Петра I и Екатерины I 19.2(1.3).1712 Елизавета, держась за подол матери, шла вокруг аналоя вместе со старшей сестрой Анной и таким образом, согласно церковным канонам, была признана законной («привенчанной») дочерью царя.

В детстве и юности жила беззаботной жизнью молодой красавицы, занятой нарядами, праздниками и прогулками. Систематического образования не получила; обучалась русской грамоте, французскому и, возможно, шведскому и немецким языкам, но писала только по-русски, с ошибками.

С 23.12.1721 (3.1.1722), когда её мать была объявлена императрицей, стала именоваться цесаревной. Её рождение до брака родителей исключало возможность династического брака, попытки заключения которого предпринимались до начала 1740-х гг.

С восшествием на российский престол племянника Елизаветы Петровны – императора Петра II (1727) между ним и Елизаветой Петровной начался роман, который был прерван окружением императора, опасавшимся влияния Елизаветы Петровны.

После смерти Петра II (янв. 1730) при выборе нового монарха кандидатура Елизаветы Петровны не обсуждалась. С приходом к власти императрицы Анны Иоанновны (1730) Елизавета Петровна заняла 3-ю позицию в иерархии двора – после императрицы и принцессы Анны Леопольдовны. Анна Ивановна с подозрением и скрытым недоброжелательством относилась к Елизавете Петровне как к своей возможной сопернице и держала «малый двор» Елизаветы Петровны под бдительным присмотром.

Умная, честолюбивая и недоверчивая, Елизавета держалась в стороне от политических интриг, много времени проводила в своём имении Царское Село или в Летнем дворце в С.-Петербурге (стоял на месте Михайловского замка), производя впечатление легкомысленной и недалёкой красавицы. Вокруг цесаревны сложился кружок близких к ней молодых людей, среди которых были знаменитые впоследствии деятели её царствования – М. И. Воронцов, братья И. И. Шувалов и П. И. Шувалов и др.

Елизавета Петровна не была замужем и официально не имела детей, хотя есть свидетельства того, что дети у неё рождались не один раз. С 1731 фаворитом Елизаветы был украинский казак и бывший певчий А. Г. Разумовский, в 1742 (или в 1744) они тайно обвенчались в подмосковной Дубровицкой церкви Знамения (по другим версиям – в московской церкви Воскресения в Барашах или в Знаменской церкви в с. Перово). В 1749 году, после нескольких коротких романов, у Елизаветы Петровны появился новый фаворит – образованный и умный И. И. Шувалов.

При Анне Леопольдовне, правительнице (1740–41) при малолетнем императоре Иване VI Антоновиче, политическое значение Елизаветы Петровны возросло. Явная слабость власти, непрерывная чехарда властителей нерусского происхождения стали вызывать раздражение гвардии. Существовавший в среде гвардейских солдат культ Петра I в полной мере распространялся на его дочь, в которой видели наследницу царя-реформатора.

Елизавета старалась нравиться гвардейцам: она ласково принимала их, крестила их детей, была проста, дружелюбна со сподвижниками отца и с их молодыми товарищами. Одновременно Елизавета Петровна начала вести переговоры со шведским (Э. М. Нолькен) и французским (маркиз Ж. И. Т. де ля Шетарди) посланниками, которые надеялись на изменение проавстрийского внешнеполитического курса Российской империи, укрепившегося при Анне Леопольдовне. Шведы также надеялись в будущем добиться пересмотра условий Ништадтского мира 1721 и возвращения завоёванных Российской империей шведских провинций в восточной Прибалтике. Однако эти намерения шведов отпугивали цесаревну, и она затягивала переговоры.

Опираясь на гвардейцев, 25.11(6.12).1741 Елизавета Петровна совершила государственный переворот, лично возглавила захват Зимнего дворца – резиденции Анны Леопольдовны. При коронации в Москве Елизавета Петровна демонстративно взяла корону из рук митрополита и сама возложила себе на голову, подчёркивая этим, что обязана властью только самой себе. Новая императрица полагала, что ей достаточно будет лишь продолжать политику отца, а для этого надо устранить искажения, возникшие после его смерти.

Она ликвидировала созданный при Анне Ивановне Кабинет министров 1731-41, восстановила роль Сената, снова ставшего Правительствующим, и других петровских учреждений. Елизавета Петровна была полновластной самодержицей, определявшей как внутри-, так и внешнеполитический курс России; в то же время она передоверила многие дела своим министрам и фаворитам, которые, впрочем, не могли быть уверены в прочности своего влияния. Политика, проводимая под лозунгом восстановления «священных начал Петра Великого», оказалась единственно верной: в это время Россия испытывала подъём национального самосознания и гордость петровскими свершениями, и дочь Петра I на троне являлась для многих гарантом сохранения достигнутых при её отце успехов.

Первые же действия Елизаветы Петровны в качестве императрицы отличались предусмотрительностью и дальновидностью: она арестовала и отправила в ссылку Ивана VI Антоновича и его семью, 5(16).2.1742 вызвала из Пруссии своего племянника Карла Петера Ульриха (будущего императора Петра III ), который перешёл в православие, став великим князем Петром Фёдоровичем, и был объявлен наследником престола; в 1745 его женили на Екатерине Алексеевне (будущая императрица Екатерина II).

Елизавета Петровна постоянно испытывала страх за свою власть и жизнь, была подозрительна к малейшим угрозам. В её дворцах не было особого помещения для спальни, она отдыхала в разных залах, а иногда поздно вечером тайно переезжала в другой дворец. Опасаясь ночного переворота (о подготовке одного из них в 1742 она получила достоверные сведения), Елизавета Петровна почти никогда не спала по ночам, принуждая окружавших и двор также бодрствовать.

В правление Елизаветы Петровны дальнейшее развитие получила экономика. Спрос на российское железо в Европе достиг 100% от его производства, что резко стимулировало промышленное строительство, которое во многом велось частными предпринимателями.

По инициативе П. И. Шувалова, Елизавета Петровна в 1754 отменила внутренние таможни, что привело к оживлению торговли и росту доходов казны. В том же году был открыт Дворянский заёмный банк. Сохранение и упрочение помещичьей собственности являлись важнейшей задачей Уложенной комиссии по созданию нового свода законов (1754–63). В ней были разработаны проекты многих государственных преобразований, осуществлённых уже в царствование императрицы Екатерины II (законодательство о правах дворянства; запрещение «Слова и дела» – призыва, с помощью которого немедленно возбуждалось политическое дело; секуляризация церковных земель и др.). Дворянство упрочило свои привилегии.

Важным культурным событием царствования Елизаветы Петровны стало открытие Московского университета [указ от 12(23).1.1755] и Университетской гимназии при нём, а также создание Академии художеств [6(17).11.1757].

На фоне других царствований правление Елизаветы Петровны оказалось более гуманным, несмотря на существование пугавшей всех своей жестокостью Канцелярии тайных розыскных дел во главе с А. И. Ушаковым. При вступлении на престол Елизавета Петровна поклялась никогда не подписывать смертные приговоры и сдержала данное Богу слово: 20 лет в России никого не казнили, приговорённых к смерти ссылали на каторгу.

Главным критерием внешней политики Елизаветы Петровны являлся приоритет национальных интересов Российской империи, что придавало определённость и ясность действиям Елизаветы Петровны и позволяло успешно вести дела в Европе, в т. ч. победить в русско-шведской войне 1741-43 годов.

Доверием императрицы пользовался возглавлявший в 1744-58 российское внешнеполитическое ведомство канцлер граф А. П. Бестужев-Рюмин, сторонник союза с Великобританией и Австрией (с 1756 место Великобритании заняла Франция) и политики сдерживания прусского короля Фридриха II Великого, к которому Елизавета Петровна испытывала острую антипатию.

С началом Семилетней войны 1756–63 Елизавета Петровна учредила Конференцию при Высочайшем дворе, руководившую ведением военных действий. Это привело к ослаблению позиций Бестужева-Рюмина и росту влияния графа И. И. Шувалова и графа М. И. Воронцова. Несмотря на непродуманность стратегических планов и неразбериху в тылу, российская армия сумела трижды нанести поражение непобедимым ранее войскам Фридриха II Великого – в Грос-Егерсдорфском сражении 1757 года, при Пальциге [12(23).7.1759] и в Кунерсдорфском сражении 1759 года.

В сентябре 1760 года русско-австрийский корпус на короткое время занял Берлин, а ключи от столицы Фридриха II Великого стали самым приятным подарком для Елизаветы Петровны, гордившейся победами своей армии. Занятые в декабре 1757-январе 1758 года Кёнигсберг и Восточную Пруссию Елизавета Петровна присоединила к Российской империи (входили в её состав до 1762).

По общему мнению современников, Елизавета Петровна была необыкновенно красивой женщиной. Она прожила жизнь, как писал В. О. Ключевский, «не сводя с себя глаз», гналась за всё новыми и новыми нарядами и украшениями, которые скупали для неё в Европе. Свою власть она широко использовала для регламентирования внешнего вида подданных. В следовании моде императрица всегда была первой и стремилась сохранить монополию на красоту и изящество. Для этого она издавала именные указы, запрещавшие дамам носить волосы так, как это делала она, первой отбирала для себя (иногда целыми партиями) «галантерейные» товары из Европы, чтобы лишить новинок других дам. «Ухищрения кокетства» так распространились, что погоня за модой стала всеобщей, захватив даже мужчин.

Елизавета Петровна не жалела денег для строительства зданий в стиле, получившем название елизаветинское барокко (главным архитектором был Б. Ф. Растрелли). Дворцы Елизаветы Петровны отличались особым изяществом, роскошью и величественностью.

Личные художественные пристрастия Елизаветы Петровны способствовали развитию эстетического вкуса её подданных, формированию высоких требований к произведениям искусства. Г. Р. Державин называл царствование Елизаветы Петровны «веком песен».

Императрица любила музыку, была человеком ярко выраженных музыкальных способностей, сама сочиняла песни, сохранившиеся в народе. Благодаря её увлечениям в России появились гитара, мандолина, арфа и другие инструменты, начался расцвет оперного искусства и балета. Особенно сильно Елизавета Петровна любила драматический театр, который по её инициативе был организован в Сухопутном кадетском корпусе в начале 1740-х гг. Труппой руководили А. П. Сумароков и приглашённый из Ярославля актёр и режиссёр Ф. Г. Волков. Елизавета Петровна была заядлой зрительницей многочисленных трагедий и комедий, которые ставились на сцене придворного театра. При ней русский зритель познакомился с У. Шекспиром, Мольером, пьесами русских драматургов, в первую очередь Сумарокова (постановка его пьесы «Хорев» состоялась осенью 1747).

30.8(10.9).1756 Елизавета Петровна подписала указ об открытии первого русского публичного театра в здании на Васильевском острове.

К концу жизни Елизавета Петровна резко изменилась. Увядание стало для неё настоящим бедствием, причиной непрерывного уныния и капризов.

В начале января 1762 года у нее случился сильнейший припадок, после которого она уже не вставала. Присутствующие возле нее медики признали положение безнадежным. Елизавета смогла попрощаться с близкими, вскоре началась рвота и кровотечение из горла. Этот день 5 января 1762 года стал датой смерти Елизаветы Петровны.

Императрица Елизавета Петровна умерла в возрасте 52 лет по причине длительной болезни – сердечно-сосудистой недостаточности, осложнившейся циррозом печени и варикозным расширением вен на ногах и в пищеводе, что вызвало смертельное кровотечение.

В начало

Во внешней политике при Елизавете старались следовать традициям Петра, но следовали не вполне точно, как это было и в политике внутренней. Руководство внешней политикой России в царствование Елизаветы Петровны сосредоточилось в руках канцлера А. П. Бестужева-Рюмина. Во внешней политике России после Петра I по-прежнему преобладали три основных направления: ‒ балтийское (приоритетной задачей русской дипломатии являлось предотвращение реванша Швеции, удержание всех своих владений и господствующего положения на Балтике); ‒ польское (закрепление влияния России в Польше); ‒ черноморское (возвращение Приазовья, стремление выйти к Черному морю).

В многочисленных докладах, записках, письмах Бестужева-Рюмина не раз излагалась концепция внешней политики России, называемая им «системой Петра Великого». В основе ее лежало, во-первых, признание важности для России, как великой державы, собственных имперских задач. Во-вторых, опорой международных отношений России считались три союза — с «морскими державами» — Англией и Голландией, а также Саксонией и Австрией. Называя союз с Англией «древнейшим», Бестужев считал, что Россию и Англию связывают торговые отношения, которые приносят огромные барыши купечеству и казне, и за этот союз, имеющий экономическую подкладку, России нужно держаться двумя руками. Союз с Саксонией важен тем, что саксонский курфюрст — польский король, а Польша — один из тех районов Европы, куда с особой силой распространяются русские имперские интересы. Заметим, что к этому времени будущие разделы Речи Посполитой были во многом подготовлены активной русской политикой по разложению польской государственности и отказываться от этого магис трального интереса ради эфемерного союза с Пруссией Россия никак не могла.

Но более всего общность долговременных интересов связывала Россию с Австрией. Это было продиктовано и «польской проблемой», и борьбой с Пруссией за влияние над Германией, и так называемыми «турецкими делами». Борьба России с сильной Османской империей была невозможна без союзника, а таким единственным естественным союзником, кроме ослабевшей Венеции, выступала Австрия, имевшая, как и Россия, давние претензии к Турции и мечтавшая, как и Россия, о расширении своих владений и влияния за ее счет.

Отражала ли «система Петра Великого» взгляды и идеи самого Петра? В стратегическом смысле преемственность политики Петра I по укреплению империи сохранялась с того момента, как первый император умер в январе 1725 года. И правительство Елизаветы, вслед за правительством всех ее предшественниц на троне, эту общую идею всецело поддерживало. Ни один правитель России, ни до Елизаветы, ни после нее, не намеревался отказаться от завоеваний времен Северной войны, от влияния России в Прибалтике, Польше, Германии, на международной арене. Бестужев справедливо писал, что Петр Великий особо следил за Саксонией, «неотменно желал саксонский двор, колико возможно, наивяще себе присвоять, дабы польские короли сего дома совокупно с ним Речь Посполитую польскую в узде держали».

Никто из русского руководства не хотел, чтобы Россия вернулась к положению 1680-х годов, когда Россия — великая страна — считалась второстепенным государством. Поэтому Бестужев продолжал «систему» Петра Великого, которую до него развивали Меншиков и Бирон, Остерман и Левенвольде. В тактическом же смысле (выбор союзов, характер соглашений) «система Петра Великого» — мистификация Бестужева-Рюмина. Как объяснял государыне канцлер, безопасность России требует, «чтоб своих союзников не покидать для соблюдения себе взаимно во всяком случае… таких приятелей, на которых положиться можно было, а оные суть морские державы, которых Петр Первый всегда соблюдать старался, король Польский как курфюрст Саксонский и королева Венгерская по положению их земель, которые натурально с сею империею интерес имеют. Сия система с самого начала славнейшего державствования Ее императорского величества… родителя состояла».

На самом же деле политический курс Петра Великого в конце его царствования был иным. С польским королем и саксонским курфюрстом Августом II отношения, после измены последнего в 1705 году, были далеки от дружественных и союзнических. Очень активно русская дипломатия действовала в Швеции и на севере Германии. Это вызывало острое недовольство как раз «морских держав», которые с русским царем дружить не хотели и даже несколько раз посылали в Балтийское море свои эскадры, запиравшие русский флот на его базе в Ревеле. Не было у Петра и союзнических отношений с Австрией. Они сложились у России благодаря А. И. Остерману уже после смерти первого императора, который в конце своей жизни все свои усилия устремлял на Восток — в Персию, на завоевание Индии. Умирая, Петр не оставил никакого политического завещания, которое бы позволило сверить достижения его преемников с тем, что задумывал великий государь. Это не означает, что курс, который избрал Бестужев и назвал «системой Петра Великого», противоречил имперским инте ресам России. Так, перспективный союз с Австрией и контроль над Польшей вполне отвечали этим интересам. Более проблематична была форма отношений с Англией и особое ожесточение в отношениях с Пруссией. Русско-английские отношения сводились не столько к торговле, как писал Бестужев, сколько к субсидным конвенциям. Дело в том, что английский король Георг II был одновременно курфюрстом северогерманского владения Ганновер. О безопасности Ганновера его владетель весьма беспокоился. С одной стороны, Ганноверу могли угрожать явные захватнические аппетиты Пруссии, а с другой — Франции, которая постоянно тянула руки к Германии. Тем более для Ганновера был опасен союз Франции и Пруссии в ходе Войны за австрийское наследство 1740–1748 годов. Угрозу вторжения в Ганновер можно было отвести только с помощью большой группировки войск, которая по первому сигналу двинется в Германию и живым щитом прикроет отчину английского государя. Для этого лучше всего подходили, по мнению английских политиков, русские войска — их у русско й государыни было много, солдаты славились неприхотливостью, а в Петербурге денег все время не хватало.

В 1746 и 1747 годах такие субсидные англо-русские конвенции были заключены. Согласно их условиям Россия должна была предоставить за крупную сумму денег в полное ведение англичан, точнее — ганноверцев — армию в 30 тысяч солдат. Сразу же отметим, что никакого отношения к защите российских национальных или имперских интересов субсидные трактаты не имели. Это была просто продажа пушечного мяса за деньги.

Весной 1748 года русская армия под командованием генерала князя В. А. Репнина, во исполнение конвенции 1747 года, двинулась через Германию на Рейн, где хозяйничали французы, воевавшие с Австрией и угрожавшие немецким владениям, в том числе и Ганноверу. Движение корпуса Репнина серьезно повлияло на ход переговоров в Аахене, и в итоге Война за австрийское наследство закончилась. Одновременно, раздраженный русским вмешательством в войну, Версаль порвал отношения с Россией.

В декабре 1747 года Россию покинули посланник Даллион, а затем и консул Совер. Прусский посланник уехал из Петербурга 1748 году в самый разгар дела Лестока. К этому времени отчетливо определилась проавстрийская и антипрусская политика России. До 1743 года, который увенчался успехом пруссаков, заключивших с Россией договор о взаимопомощи, дела Фридриха в России, обеспеченные действием сильной «партии» Лестока и других, шли неплохо. Даже когда началась Первая Силезская война, Елизавета колебалась, на чью сторону встать. Екатерина II писала в записках, что «императрица имела одинаковые поводы к неудовольствию против Австрийского дома и против Франции, к которой тяготел прусский король». Но потом русско-прусские отношения становились все хуже и хуже.

Напрасно в 1746 году Фридрих II обвинял вернувшегося из Петербурга Мардефельда в том, что тот пожалел и не дал Бестужеву взятку в 100 тысяч рублей для предотвращения русско-австрийского сближения. Да, роль Бестужева в изменении курса русского правительства была велика, «партия» короля при русском дворе была подавлена, но все же самой важной причиной поворота России к Австрии стала политика самого Фридриха II в ходе Первой и Второй Силезских войн, рост территории его королевства.

Блестящие победы прусской армии стали представлять угрозу общей системе международных отношений и той роли, которую привыкла занимать в Европе Россия. Сильное беспокойство вызывали непредсказуемые, нарушающие все принятые нормы поведения поступки «мироломного» короля, его неприкрытая агрессивность и несомненная возрастающая сила. Фридрих, несмотря на все свои старания усыпить «северную медведицу», достичь этого так и не смог — слишком тесна Европа, слишком перепутаны в ней различные интересы.

В итоге, если во время Первой Силезской войны (1740–1742) Елизавета, при дворе которой была сильна прусско-французская партия Шетарди — Лестока, прохладно относилась к отчаянным призывам Марии-Терезии о помощи, которую Россия была обязана предоставить согласно договору, то все изменилось с началом в 1744 году Второй Силезской войны, когда Фридрих напал на Саксонию. Это был тревожный звонок для Петербурга. Вторжение рассматривалось как вмешательство в сферу русских интересов — ведь саксонский курфюрст — наш польский король! Саксония обратилась за содействием к России. Елизавета, как всегда, долго колебалась, но потом ее убедили слова канцлера: «Интерес и безопасность… империи всемерно требуют такие поступки, которые изо дня в день опаснее для нас становятся, индифферентными не поставлять,и ежели соседа моего дом горит, то я натурально принужден ему помогать тот огонь для собственной безопасности гасить, хотя бы он наизлейший мой неприятель был, к чему я еще вдвое обязан, ежели то мой приятель есть». С поз ором изгнанный из Дрездена Август III как раз и был приятель России. Бестужев в специальной записке, поданной императрице в сентябре 1745 года, настаивал на выработке конкретного плана помощи Саксонии, ибо, по его мнению, оставшись в стороне, «дружбу и почтение всех держав и союзников потерять можно».

Елизавета Петровна вняла требованиям Бестужева и 8 октября 1745 года предписала фельдмаршалу Петру Ласси сосредоточить в Лифляндии и Эстляндии около 60 тысяч войск, чтобы весной начать наступление против Фридриха II. Это обстоятельство ускорило заключение мира между Пруссией и Саксонией. Не будем забывать, что ахиллесова пята Прусского королевства — Восточная Пруссия, находилась прямо под носом Российской империи и, как показали события Семилетней войны, защитить Кенигсберг основными силами прусской армии оказалось невозможно. Уже после этого отношения России к Пруссии стали подчеркнуто недружественными. Но это была победа Бестужева, и он, не без удовольствия, писал императрице, подводя итог всему происшедшему: «Король прусский не вполне преуспел в своих домогательствах и что достигнутое им от России не совсем соответствовало его надеждам».

Так оформилась доктрина сдерживания Фридриха с помощью угрозы захвата Восточной Пруссии и намерения войти в Германию с экспедиционным корпусом. Важным элементом этой доктрины стали и дружественные отношения России с Австрией.

С начала 1746 года в Петербурге велись напряженные переговоры с австрийскими дипломатами о заключении оборонительного союза. Договор был подписан в конце мая 1746 года и оказался очень важен для Австрии. Союзники обязались поддерживать друг друга в действиях против Турции и Пруссии, причем Мария-Терезия очень рассчитывала найти поддержку у России в осуществлении своей заветной мечты — возвращении Силезии в состав империи. История с подготовкой корпуса Ласси в 1745 году показалась удачной, и Россия с тех пор держала в Лифляндии крупную группировку войск, готовую в любой момент двинуться на Кенигсберг. Напряженные отношения с Пруссией ужесточало начавшееся острое соперничество русских и прусских дипломатов в третьих странах.

В конце 1740-х годов Петербург был особенно раздражен попытками Пруссии вмешаться в шведские дела и добиться усиления шведского короля. Это как раз шло вразрез с интересами России, которая хотела ослабления шведской государственности и всячески поощряла борьбу политических группировок в среде шведского дворянства и в рикстаге.

Валиахметова И.Д. "Внешняя политика российской императрицы Елизаветы Петровны
(внешнеполитическая доктрина А. П. Бестужева-Рюмина)". —
Журнал «Молодой ученый» — 2016. № 16 (120). — С. 272-274.

В начало

Русско-шведская война 1741-1743 гг. — реваншистская война, которую Швеция начала в надежде вернуть себе утраченные в ходе Северной войны территории.

Ее подталкивала к этому Франция, которая заботилась прежде всего о том, чтобы отвлечь Россию от помощи Австрии в начавшейся Силезской войне (1740-1747 гг.). Но момент для реванша был выбран неудачно. Шведские войска насчитывали всего 15 тысяч солдат. Россия же тогда уже завершила войну с Турцией и могла обрушить на северную соседку всю мощь своих вооруженных сил.

Таким образом, Швеция стала заложницей политики европейских держав. Наряду с этим, в Стокгольме надежду возлагали на нестабильную обстановку в России после смерти императрицы Анны Иоанновны (1740 год). Там зрело недовольство возросшей ролью иностранцев немецкого происхождения, а также усиливалась борьба придворных группировок.

Это шведское нападение служит ярким примером того, как страна, живущая воспоминаниями об утраченном величии, легко теряет чувство реальности и поддается на заведомые авантюры. Так, российский посланник в Стокгольме Михаил Бестужев-Рюмин доносил, что охваченные жаждой реванша шведы готовы верить любым мифам - о выступлении на их стороне Польши с Турцией и даже дочери Петра Великого - цесаревны Елизаветы. Не найдя существенного повода для начала войны, Швеция выставила себя освободительницей русского народа от "немецкого засилья". В частности, в Манифесте шведского генерала К. Левенгаупта говорилось, что шведы воюют не против России, а против угнетающего русских правительства. Впрочем, российские солдаты не откликнулись на предложение шведского генерала повернуть штыки против собственного правительства.

8 августа (28 июля) 1741 г. русскому послу в Стокгольме было сообщено, что Швеция объявляет России войну. Причиной войны в манифесте было объявлено вмешательство России во внутренние дела королевства, запрет вывоза хлеба в Швецию и убийство шведского дипломатического курьера М. Синклера.

Согласно инструкции, составленной для ведения будущих мирных переговоров, шведы намеревались выдвинуть как условие мира возвращение всех отошедших к России по Ништадтскому миру земель, а также передачу Швеции территории между Ладогой и Белым морем. Если бы против Швеции выступили третьи державы, то она была готова удовлетвориться Карелией и Ингерманландией вместе с Петербургом.

Спустя месяц после начала русско-шведской войны у стен крепости Вильманстранд в Финляндии произошло первое крупное сражение между русским войском под командованием фельдмаршала Ласси (10 тысяч человек) и шведским корпусом под командованием генерала Врангеля (6 тысяч человек). Шведы занимали выгодную позицию под защитой крепостных пушек. Первая атака русской пехоты была отбита. Тогда Ласси бросил в бой кавалерию, которая ударила шведам во фланг и заставила их в беспорядке отступить в крепость.

После сражения Ласси предложил Врангелю сдаться, но русский парламентер был застрелен. Тогда последовал яростный штурм крепости, завершившийся через час ее взятием. Шведы потеряли убитыми, ранеными и пленными более 4 тысяч человек, то есть две трети корпуса. В плен попал и сам Врангель со своим штабом. Урон русских составил 2400 человек. Вильманстрандский разгром развеял иллюзорные надежды Швеции на реванш за поражение в Северной войне 1700-1721 годов. Этой битвой фактически завершилась кампания 1741 года.

Летом следующего года русские войска перешла в решительное наступление на юге Финляндии. Без особого сопротивления были взяты Нейшлот, Борго, Фридрихсгам, Тавастгуз. В августе 1742 года армия фельдмаршала Ласи (около 20 тысяч человек) отрезала пути к отступлению шведскому войску генерала Бускета (17 тысяч человек), окружив его в Гельсингфорсе (Хельсинки). Одновременно Балтийский флот блокировал город с моря.

26 августа 1742 года шведская армия капитулировала. Ее солдаты оказались лишь тенью прежних грозных шведов, водимых в бой неустрашимым Карлом XII. По словам современника, оставившего описание тех событий, "поведение шведов было так странно и так противно тому, что обыкновенно делается, что потомство с трудом поверит известиям об этой войне". Позже в Стокгольме отдали под суд и казнили подписавших капитуляцию генералов, но о возобновлении борьбы уже не могло быть и речи. После Гельсингфорской катастрофы Швеция начала мирные переговоры в городе Або.

Пока шли переговоры, военные действия весной возобновились. Не имея достаточной сухопутной армии, шведы возлагали последние надежды на свой флот.

20 мая 1743 года близ острова Корпо в Балтийском море произошло сражение между русской и шведской гребными флотилиями. Несмотря на численное превосходство шведов (19 судов против 9), отряд под командованием капитана 1-го ранга Кайсарова решительно атаковал эскадру адмирала Фалькенгрена. В ходе трехчасового боя особенно отличились русские артиллеристы. В результате меткого огня на шведских кораблях начался пожар, и они были вынуждены отступить. В июне из Кронштадта на галерах вышел отряд Ласси для высадки десанта в Швеции. Но по пути было получено известие о заключении Абосского мира.

В результате продолжительных переговоров 17 июня 1743 г. был подписан так называемый «Уверительный акт». В нём шведскому риксдагу рекомендовалось избрать наследником престола регента Голштинии Адольфа Фридриха. Швеция уступала России часть Кюменигордского и Нейшлотского лена со всеми устьями реки Кюмени, а также крепость Нейшлот. Россия возвращала шведам занятые в ходе войны Эстерботтенский лен, Абоский и Бьёрнборгский лен, Нюландский и Тавастехусский лен, часть Карелии и Саволакс.

Швеция подтверждала условия Ништадтского мирного договора 1721 г. и признавала за Россией её приобретения в Прибалтике.

23 июня 1743 г. риксдаг избрал наследником престола Адольфа Фридриха. Одновременно с этим было объявлено о мире с Россией. Русская императрица подписала мирный договор 19 августа.

В начало

Семилетняя война (1756–1763) – самый крупный военный конфликт Нового времени, охвативший как все европейские державы, так и Северную Америку, страны Карибского бассейна, Индию, Филиппины. В этой войне Австрия потеряла 400 тысяч убитыми, Пруссия – 262 500, Франция – 168 тысяч, Россия – 138 тысяч, Англия – 20 тысяч, Испания – 3 тысячи. Всего было убито более 600 тысяч солдат и 700 тысяч мирных жителей. Война эта была названа позже У. Черчиллем «первой мировой войной».

Главной причиной войны было столкновение колониальных интересов Великобритании, Франции и Испании; нарастание военных столкновений в заокеанских колониях и привело в мае 1756 г. к объявлению Великобританией войны Франции.

В августе того же года прусский король Фридрих II с 60-тысячной армией вторгся в Саксонию и в октябре заставил ее армию капитулировать. Основное противостояние в Европе происходило между Австрией и Пруссией из-за богатой Силезии, потерянной Австрией в предыдущих Силезских войнах с пруссаками.

Россия с конца 1756 г. оказалась втянута в войну в коалиции с Австрией, Францией, Испанией, Саксонией, Швецией, – которым противостояла коалиция Пруссии, Великобритании (в унии с Ганновером) и Португалии. Императрица Елизавета воспринимала усиление Пруссии как угрозу русским западным границам и интересам в Прибалтике и на севере Европы. Тесные связи России с Австрией, союзный договор с которой был подписан еще в 1746 г., также повлияли на выбор России в этом конфликте.

70-тысячная Русская армия начала боевые действия в мае 1757 г. Однако вследствие необычайного стеснения действий главнокомандующего фельдмаршала С. Ф. Апраксина вышестоящими стратегами он не предпринимал никаких резких шагов. Перейти прусскую границу Апраксин решился только в июне. Военные действия развивались для России успешно: 24 июня был взят Меммель, а первое серьёзное столкновение с пруссаками при Гросс-Егерсдорфе 19 августа принесло русским победу.

Тем не менее на военном совете армии было решено отступить из Восточной Пруссии назад в Литву из-за расстройства хозяйственной части; кроме того, по слухам, Апраксин ждал, что тяжело больную в то время Императрицу Елизавету со дня на день может сменить на престоле Петр III, известный своей любовью к Пруссии и ее порядкам – и потому все жертвы будут напрасны. Фельдмаршал не ошибся, хотя до этого должны были пройти еще пять лет, за которые русская армия одержала ряд впечатливших Европу успехов.

В октябре 1757 г. Апраксин за проявленную медлительность был снят Императрицей с должности главнокомандующего, отозван в Петербург и арестован (а через год умер в тюрьме от удара). Новым главнокомандующим русских сил стал генерал-аншеф Виллим Фермор.

В начале 1758 г. он занял, не встречая сопротивления, всю Восточную Пруссию, включая ее столицу – Кёнигсберг. Основная цель войны для России была достигнута: Восточная Пруссия была на последующие 4 года обращена в русское генерал-губернаторство. Прусское население, приведенное к присяге на русское подданство, не противилось нашим войскам, и местные власти были настроены благожелательно к России. Прибалтийские земли были не исконно немецкие, местные славянское и прибалтийские народности были ассимилированы в ходе немецкого "Дранга нах остен" к XIII веку.

В июле 1758 г. русская армия осадила Кюстрин - ключевую крепость на пути к Берлину. Фридрих выступил навстречу. Кровопролитное сражение произошло 14 (25) августа у деревни Цорндорф и поставило под сомнение компетентность русского главнокомандующего. В критический момент боя Фермор оставил армию и руководство боем, появившись лишь к его концу. Но даже в хаотичном сражении русские солдаты показали столь удивительное упорство, что Фридрих изрек свои знаменитые слова: «русских мало было убить, нужно было еще и повалить».

В мае 1759 г. главнокомандующим русской армией, сосредоточенной на тот момент в Познани, вместо Фермора был назначен генерал-аншеф П. С. Салтыков. 40-тысячная русская армия выступила на запад к реке Одер, в направлении города Кросен, намериваясь там соединиться с австрийскими войсками. 12 июля в сражении при Пальциге Салтыков наголову разбил 28-тысячный корпус прусского генерала Веделя и занял Франкфурт-на-Одере, где примерно неделю спустя русские войска встретились с австрийскими союзниками.

В это время прусский король двигался навстречу им с юга. Он переправился на правый берег Одера у селения Кунерсдорф. 1 августа 1759 г. там произошло прославленное сражение Семилетней войны – Кунерсдорфское сражение. Фридрих был наголову разбит, из 48-тысячной армии у него, по собственному признанию, не осталось и 3 тысяч солдат. Он писал своему министру после битвы: «...всё потеряно. Гибели моего Отечества я не переживу. Прощайте навсегда».

После победы при Кунерсдорфе союзникам оставалось лишь нанести последний удар, взять Берлин, дорога на который была свободна, и тем принудить Пруссию к капитуляции, однако разногласия в их стане не позволили им использовать победу и закончить войну. Вместо наступления на Берлин, они увели свои войска прочь, обвиняя друг друга в нарушении союзнических обязательств. Сам Фридрих назвал своё неожиданное спасение "чудом Бранденбургского дома".

В 1760 г. Фридрих с трудом довел численность своей армии до 120 000 солдат. Франко-австро-русские войска к этому времени насчитывали до 220 000 солдат. Однако, как и в прежние годы, численное превосходство союзников было сведено на нет отсутствием единого плана и согласованности в действиях. Прусский король пытаясь воспрепятствовать действиям австрийцев в Силезии, но в августе потерпел поражение. Едва избежав окружения, Фридрих вскоре потерял собственную столицу, которую атаковал генерал-майор Тотлебен. На военном совете в Берлине ввиду подавляющего численного превосходства русских и австрийцев пруссаками было принято решение об отступлении. Оставленный в городе гарнизон принес капитуляцию Тотлебену как генералу, первому осадившему Берлин.

Утром 28 сентября (9 окт.) 1760 г. русский отряд Тотлебена и австрийцы вступают в Берлин. В городе были захвачены орудия и ружья, взорваны пороховые и оружейные склады. На население была наложена контрибуция. «Прусские "газетиры", писавшие всякие пасквили и небылицы про Россию и русскую армию, были надлежаще перепороты», – отмечает Керсновский. – «Мероприятие это навряд ли их сделало особенными русофилами, но является одним из самых утешительных эпизодов нашей истории». Преследование противника переняли корпус Панина и казаки Краснощекова, им удалось разбить прусский арьегард и захватить более тысячи пленных. Однако при известии о приближении Фридриха с основными силами пруссаков, союзники, сохраняя живую силу, оставили столицу Пруссии.

23 октября 1760 г. у Торгау состоялось последнее крупное сражение Семилетней войны между пруссаками и австрийцами. Фридрих одержал пиррову победу, потеряв за один день 40 % своей армии. Восполнить потери он уже не смог и отказался от наступательных действий. Никто в Европе, не исключая самого Фридриха, в это время уже не верил, что Пруссии удастся избежать поражения: ресурсы маленькой страны несоизмеримы с мощью её противников. Фридрих уже стал через посредников предлагать мирные переговоры.

Но в этот момент умирает Императрица Елизавета Петровна, всегда исполненная решимости продолжать войну до победного конца, «даже если бы ей пришлось для этого продать половину своих платьев». 25 декабря 1761 г. по манифесту Елизаветы на российский престол взошёл Пётр III, который спас от поражения Пруссию, заключив 24 апреля (5 мая) 1762 г. Петербургский мир с Фридрихом, своим давним кумиром.

В результате Россия добровольно отказалась от всех своих важных приобретений в этой войне (Восточная Пруссия) и даже предоставила Фридриху корпус под началом графа З. Г. Чернышева для войны против австрийцев, своих недавних союзников. Такая политика Петра III, оскорблявшая понесенные в войне жертвы, вызвала возмущение в русском обществе, способствовала падению его популярности и в конечном итоге, его свержению. Свергнувшая своего супруга Екатерина II расторгла союзный договор с Пруссией и отозвала корпус Чернышева, но войну вновь не продолжила, считая ее ненужной России в данное время.

Вследствие такого поворота дел в начале 1763 г. Семилетняя война завершилась победой англо-прусской коалиции, что заметно повлияло на облик последующего мира. Война покончила с могуществом Франции в Америке: французы уступили Англии Канаду, Восточную Луизиану, некоторые острова Карибского моря, а также основную часть своих колоний в Индии. А Великобритания утвердилась как господствующая колониальная держава, распространив по планете английский язык.

Пруссия подтвердила свои права на Силезию и графство Глац, а также окончательно вошла в круг ведущих европейских держав. Этот привело в конце XIX века к объединению немецких земель во главе с Пруссией (а не с Австрией, что ранее казалось вполне логичным).

Россия же не приобрела в этой войне ничего, кроме военного опыта и большего влияния на европейские дела. Хотя петербургская Конференция союзников постоянно стремилась сделать русскую армию вспомогательной силой для австрийцев, в боевых качествах нашей армии, единственной армии антипрусской коалиции, имевшей, по результатам сражений с "победителями"-пруссаками, положительный итог, Европа за это время смогла убедиться. Несмотря на безрезультатный для нас территориальный итог Семилетняя война прославила в Европе силу русского оружия.

В 1757 г. русские войска действовали в основном в Восточной Пруссии. В мае армия под командованием фельдмаршала Степана Апраксина (55 тыс. чел.) перешла границу Восточной Пруссии, которую обороняли войска под командованием фельдмаршала Левальда (30 тыс. регулярных войск и 10 тыс. вооруженных жителей). В поход, по воспоминаниям современников, шли не с легким сердцем. Со времен Ивана Грозного русские фактически не воевали с немцами, поэтому противник был известен лишь понаслышке. О знаменитых же победах прусского короля Фридриха II Великого в русской армии знали и потому побаивались пруссаков. По воспоминаниям участника похода, будущего писателя Андрея Болотова, после первой неудачной для русских приграничной стычки, армией овладела "превеликая робость, трусость и боязнь". Апраксин всячески избегал столкновений с Левальдом. Так случилось и у Велау, где пруссаки занимали сильные укрепленные позиции. "Мирный фельдмаршал" не решился их атаковать, а решил обойти. Для этого он затеял переправу через реку Прегель в районе селения Гросс-Егерсдорф, чтобы двинуться затем на Алленбург в обход прусских позиций. Узнав об этом маневре, Левальд с 24-тысячной армией поспешил навстречу русским.

Выздоровевшая вскоре Елизавета Петровна отстранила Апраксина от командования и поставила во главе армии генерала Вильяма Фермера, потребовав от него энергичного продолжения кампании. В январе 1758 г. 30-тысячная русская армия вновь пересекла границу Восточной Пруссии. Второй восточно-прусский поход завершился быстро и почти бескровно. Не ожидая, что русские предпримут зимнюю кампанию, Фридрих II отправил корпус Левальда к Штеттину (ныне Щецин) для защиты от нападения шведов. В результате в Восточной Пруссии остались небольшие гарнизоны, которые не оказали русским почти никакого сопротивления. 11 января сдался Кенигсберг, и население Восточной Пруссии вскоре было приведено к присяге российской императрице. Так пал последний оплот, оставшийся от прежних завоеваний крестоносцев в Прибалтике, а Елизавета Петровна как бы завершила дело, начатое Александром Невским. Фактически зимой 1758 г.

Россия выполнила свои ближайшие цели в Семилетней войне. Переждав весеннюю распутицу, Фермер двинул армию к Одеру, в район Кюстрина (Кюстшин), где планировал войти во взаимодействие с шведской армией, которая находилась на побережье Балтики. Появление русских у Кюстрина (в 75 км от Берлина) серьезно встревожило Фридриха II. Стремясь отвести угрозу от своей столицы, прусский король оставил в Силезии заслон против австрийцев, а сам двинулся против Фермера. 33-тысячное войско Фридриха подошло к Одеру, на другом берегу которого стояла 42-тысячная армия Фермера. Ночным марш-броском прусский король поднялся по реке к северу, переправился через Одер и зашел в тыл Фермеру, отрезав ему пути отступления. Об этом российский командующий случайно узнал от казаков, один из разъездов которых имел стычку с пруссаками. Фермер немедленно снял осаду Кюстрина и, расположил войско на выгодной позиции близ деревни Цорндорф.

В 1759 г. русские договорились о совместных действиях с австрийцами на Одере, Главнокомандующим российскими войсками был назначен генерал Петр Салтыков. Вот впечатление о нем одного из очевидцев: "Старичок седенький, маленький, простенький... без всяких украшений и пышностей... Он казался нам сущею курочкой, и никто мыслить того не отважился, чтоб он мог учинить что-нибудь важное". А между тем именно с Салтыковым связана самая блистательная кампания русских войск в Семилетней войне.

По мере ослабления Пруссии и приближения конца войны обострялись и противоречия в стане союзников. Каждый из них добивался своих целей, которые не совпадали с намерениями его партнеров. Так, Франция не желала полного разгрома Пруссии и хотела сохранить ее в противовес Австрии. Та, в свою очередь, добивалась максимального ослабления прусской мощи, но стремилась сделать это руками русских. С другой стороны, и Австрия, и Франция были едины в том, что нельзя давать усиливаться России, и настойчиво протестовали против присоединения к ней Восточной Пруссии. Русских, которые в целом выполнили свои задачи в войне, Австрия стремилась теперь использовать для завоевания ей Силезии. При обсуждении плана на 1760 год Салтыков предлагал перенести военные действия в Померанию (местность на балтийском побережье). По мнению командующего, данный край оставался не разорен войной и там легко было добыть продовольствие.

В Померании русская армия могла взаимодействовать с Балтийским флотом и получать морем подкрепления, что усиливало ее позиции в данном регионе. Кроме того, занятие русскими балтийского побережья Пруссии резко сокращало ее торговые связи и усиливало экономические затруднения Фридриха. Однако австрийское руководство сумело убедить императрицу Елизавету Петровну перебросить русскую армию в Силезию для совместных действий. В результате российские войска были раздроблены. Незначительные силы были посланы в Померанию, на осаду Кольберга (ныне польский город Колобжег), а основные - в Силезию. Кампания в Силезии характеризовалась несогласованностью действий союзников и нежеланием Салтыкова губить своих солдат ради защиты интересов Австрии. В конце августа Салтыков тяжело заболел, и командование вскоре перешло к фельдмаршалу Александру Бутурлину. Единственным ярким эпизодом в этой кампании стало взятие корпусом генерала Захара Чернышева (23 тыс. чел.) Берлина.

В 1761 г. союзникам вновь не удалось достичь согласованных действий. Это позволило Фридриху, успешно маневрируя, в очередной раз избежать разгрома. Основные русские силы продолжали малоэффективно действовать вместе с австрийцами в Силезии. Но главный успех выпал на долю российских частей в Померании. Этим успехом стало взятие Кольберга.

Ожесточенная борьба шла также на других театрах военных действий Семилетней войны: в колониях и на море. По Губертусбургскому миру 1763 года с Австрией и Саксонией Пруссия закрепила за собой Силезию. По Парижскому мирному договору 1763 года перешли к Великобритании от Франции Канада, Вост. Луизиана, большая часть французских владений в Индии. Главный итог Семилетней войны — победа Великобритании над Францией в борьбе за колониальное и торговое первенство.

Для России последствия Семилетней войны оказались гораздо ценнее ее результатов. Она значительно умножила боевой опыт, воинское искусство и авторитет русской армии в Европе, прежде серьезно поколебленный степными блужданиями Миниха. В битвах этой кампании родилось поколение выдающихся полководцев (Румянцев, Суворов) и солдат, добившихся ярких побед в "век Екатерины". Можно сказать, что большинство екатерининских успехов во внешней политике было подготовлено победами русского оружия в Семилетней войне. В частности, Пруссия понесла в этой войне огромные потери и не могла активно препятствовать русской политике на западе во второй половине XVIII в. Кроме того, под влиянием впечатлений, принесенных с полей Европы, в российском обществе после Семилетней войны зарождаются идеи об аграрных нововведениях, рационализации сельского хозяйства. Растет и интерес к зарубежной культуре, в частности, к литературе и искусству. Все эти настроения получили развитие в следующее царствование.

Шишкин С.П. "От Руси Древней до Империи Российской"