Жёны царя Ивана IV Грозного — в особенности, их количество — спорный и не до конца прояснённый вопрос, являющийся одним из компонентов его «тёмной легенды», поскольку многих, как рассказывают, он убил.

Общепринятая версия гласит, что их число равнялось 6-7, однако законными с точки зрения православия являются только первые 4 (Анастасия Романовна, Мария Темрюковна, Марфа Собакина и Анна Колтовская). Последующие «жены» царя, очевидно, были невенчанными, либо венчанными незаконно (Анна Васильчикова и Мария Нагая). Две женщины, плохо освещенные источниками, могут быть вымышленными персонажами (Мария Долгорукая и Василиса Мелентьева).

Очерёдность первых 4 браков царя бесспорна. О ней, помимо многочисленных записей летописей, к примеру, свидетельствует Духовная грамота царя Ивана Васильевича (июнь-август 1572 г.), составленная сразу же после его 4-й свадьбы с Анной Колтовской, которая упоминает покойных Анастасию Романовну, Марию Темрюковну и Марфу Собакину с просьбой царевичам Ивану и Федору поминать их: «А что, по грехом, жон моих, Марьи да Марфы, не стало, и вы б жон моих, Марью да Марфу, а свои благодатныя матери [Анастасию Романовну], поминали во всем по тому, как аз уставил, и поминали бы есте их со всеми своими родители незабвенно». Новобрачная Анна упоминается там как живая (однако выдвинуто предположение, что завещание составлено после свадьбы со следующей женой, также Анной — Васильчиковой; а Колтовская не упоминается там, как сосланная в монастырь).

Сохранились и изучены свадебные разряды бракосочетаний № 1 (Анастасия Романовна), № 3 (Марфа Собакина), № 5 (Анна Васильчикова) и последнего (Мария Нагая); утрачены разряды свадеб с Марией Темрюковной и с Анной Колтовской. Существование Марии Нагой (матери Дмитрия Углицкого) очевидно; Анна Васильчикова также проскальзывает в ряде сторонних источников, подтверждающих её существование, хотя информация о ней минимальна. Оставшиеся Мария Долгорукая и Василиса Мелентьева выглядят подозрительными фигурами и чуть ли не продуктами мистификации.

Важный источник о существовании женщин — Синодик опальных Ивана Грозного и другие подобные документы с записями его вкладов о поминовении за них. В Иосифо-Волоколамский монастырь он пожертвовал суммы в память о первых трёх женах (о Колтовской и Нагой таких упоминаний нет, так как они пережили бывшего мужа). Затем по Анне Васильчиковой царь дал в 1576 году, через год после её смерти, 100 рублей. Троице-Сергиев монастырь получил от него вклад по царице Анастасии — 1000 рублей, по Марии Темрюковне — 1500 рублей, по Марфе Собакиной — 700, по Анне Васильчиковой более 850 рублей. Сомнительность Долгорукой и Мелентьевой подтверждает то, что хотя в последние годы жизни царя мучила совесть, и он поминал огромное количество своих жертв, однако их имен в списках нет.

До XIX века единого канона в перечислении жён царя не существовало. Николай Карамзин с недоумением пишет, что «сказания о семи бракосочетаниях Иоанновых были доселе неверны и несогласны одни с другими». Процитированный им источник лёг в основу общепринятого списка семи «жён» царя (без Долгорукой).

Я нашел следующее, если не современное, то по крайней мере в начале XVII века писанное (см. в моей библиотеке старую рукопись в четверть Листа No 8, под заглавием: Елагинская Смесь, ибо сия рукопись принадлежала некогда Г. Елагину): «Первая Царица Настасья Романовна Юрьева. Вторая Царица Марья Темрюковна Черкасов Пятигорских. Третья Царица Марфа Васильевна Собакиных. Четвёртая Царица Анна Алексеевна Колтовская (…) и потом понял пятую Царицу Васильчикову. Шестую сказываютъ, что имал молитву со вдовою Василисою Мелентьевою, сиречь с женищем; седьмую Царицу Марью Федорову Нагих, и от неё родился Царевич Димитрей».

Другой документ, подтверждающий этот список — «Хронограф о браках царя Ивана Васильевича» (сер. XVII в.). В частности, о Василисе он говорит: «обручился со вдовою Василисою Мелентьевою, еже мужа её опричник закла; зело урядна и красна, таковых не бысть в девах, киих возяще на зрение царю». Скрынников пишет: «Свидетельство „Хронографа“ можно было бы отвести как сомнительное, если бы оно не было подтверждено Карамзинским летописцем». Тем не менее, в настоящий момент принята версия, что «Хронограф» — подделка XIX века, автором которой может быть Александр Сулакадзев.

Известный историк А. А. Зимин пишет: «Русские источники, перечисляя поименно жен Ивана Грозного, о ней [Василисе] не говорят (исключая Хронограф XVII в.). Они или считают, что Грозный был женат всего шесть раз, или говорят о семи женах, но все равно имени Василисы не упоминают».

Официальный двор также придерживался версии о 6 женах (без Долгорукой и Мелентьевой).

Подробный перечень царских браков привёл «Московский летописец»: «Лета 7089-го (1584) в Великой пост в четвертую субботу преставился Царь и Великий князь Иоанн Васильевич всея Руси, был на государстве много лет, а был женат 6-ми браками: 1 — Царица и Великая княгиня Анастасия Романовна, от неё же 1 сын Царевич Дмитрий, в младенчестве утонул в Шексне реке тем обычаем, как Государь ходил молиться в Кирилов монастырь на судах вверх Шексною и из стану из шатров на судно Царевича несла кормилица на руках, а кормилицу вели под руки царевичевы дядьки бояре Данило Романович да Василей Михайлович Юрьевы, и по грешному делу Царевич из руки у кормилицы упал на сходню, а [с] сходни в воду, и того часа выхватили, и он залился (утопился) 2 сын Царевич Иоанн, преставился в совершении возраста; 3 Царевич Фёдор был после отца на государстве, да две царевны; 2 — Царица и Великая княгиня Марья дочь Темрюка, князя черкасского из Пятигор, от неё был сын Царевич Василий, во младенчестве не стало; 3 — Царица Марфа Васильева до чь Собакина; 4 — Царица Анна Александрова дочь Колтовских, в инокинях Дарья; 5 — Царица Анна Григорьева дочь Васильчикова; 6 — Царица Марья Фёдорова дочь Фёдоровича Нагова, от неё был сын Царевич Дмитрий, после отца остался полутора года, дан ему был в удел и с матерью Углич. И как достиг 9-го году, заколот был, как агнец незлобивый, умышлением Борисовым, а Царица пострижена, став инокиней Марфой».

Современный исследователь пишет: «В официальных текстах (главным образом нарративных, а частью документальных) говорится о шести женах Ивана Грозного. Даже когда речь идет о семи спутницах царя, обычно не называют имени шестой по счету». Так, новый царь Федор Иоаннович запретил духовенству поминать имя своего сводного брата царевича Дмитрия Углицкого при богослужениях на том основании, что он рожден в шестом браке и поэтому является незаконнорожденным.

Иностранные путешественники не упоминали имен всех царских жён:

- Даниил Принц фон Бухау перечисляет по именам 4 царицы, а 5-я жена у него безымянна

- Маржерет: «У этого Ивана Васильевича было семь жен, что противоречит их религии, не позволяющей жениться более трёх раз, от которых у него было три сына».

- Исаак Масса: «Иван Васильевич, великий князь и царь московитов, женился в седьмой раз, взяв жену из рода Нагих, по имени Марфа (Marva), или на нашем языке Марта [Martha]; от этой жены родился у него сын по имени Димитрий, и это была его последняя законная жена и ребенок, и детей он больше не имел, хотя было у него много наложниц».

- Павел Одерборн: «И имел семь жен одну за другой».

- Антонио Поссевино: «Хотя государь каждый год исповедуется ему в грехах, однако не принимает больше причастия, так как по их законам не позволено вкушать тела Христова тому, кто был женат более трёх раз. А этот князь, после того как первая жена Анастасия (а сейчас её уже нет в живых), родила ему двух сыновей, которые живы до сих пор, брал в жены (хотя это можно назвать и другим словом) девиц ещё шесть раз. Кое-кого из них по разным причинам он заточил в монастыри, и, хотя, говорят, некоторые из них живы до сих пор, при нем находится та, которую зовут Марией, дочь Федора Нагого (с ней в прошлом году он соединился неким подобием брака)».

- Джером Горсей насчитывает только 5 жен: «Заметив это, царь решил успокоить их и женился снова, на пятой жене, дочери Федора Нагого (Feodor Nagaie), очень красивой девушке из знатного и великого рода, от неё родился его третий сын по имени Дмитрий Иванович».

- Августин Майерберг в XVII веке обобщал: «никто также не смеет брать себе какую бы то ни было четвертую жену после троекратного вдовства. Хотя последнее ныне так же запрещено Москвитянам, как в старину запрещалось уставом для греков, со всем тем Иван Васильевич нарушил это запрещение: этот Государь не только взял себе 4-ю жену, но, по несомненному уверению Одеборна и Поссевина, и 7-ю. Да и митрополит его не имел столько твёрдости духа, чтобы поразить его мечом проклятия, по примеру константинопольского Патриарха Николая, постоянно запрещавшего святые тайны Императору Льву VI, женатому на 4-й жене».

По материалам Википедии

В начало

Анастасия Захарьина-Юрьева (1532-1560) была представительницей боярского рода, который не имел никакой политической силы в стране. Это уже потом он набрал и вес, и положение, а в дальнейшем из него вышла династия Романовых. Но на описываемый момент Захарьины-Юрьевы ни о чём таком не помышляли.

Сама Анастасия была младшенькой из 2-х дочерей. В 1543 году умер её отец, и девочка жила с матерью. Надо заметить, что телосложение у неё было хрупкое и изящное, лицо красивое, а ум острый и пытливый.

В 1547 году пришёл срок государю жениться. По Руси был брошен клич – всем семьям боярским предоставить своих дочерей, которые на выданье, на смотрины. Осматривали девушек специальные люди, а лучших отсылали во дворец к венценосному жениху. Там набралось до 500 красавиц, собранных со всей земли русской. Оказалась среди них и 14-летняя Анастасия.

Именно она и понравилась молодому самодержцу. Прикипел он к ней сердцем и душой, а 3 февраля 1547 года сыграли свадьбу на радость всему честному народу. Венчал жениха и невесту митрополит Московский и всея Руси Макарий.

Супруги прожили в браке 13,5 лет. Царица родила 6-х детей. Четверо из них умерли во младенчестве. Сын Иван Иоаннович погиб во время ссоры с отцом в 1581 году. Сын Федор Иоаннович стал впоследствии царём всея Руси. На мужа Анастасия имела очень большое влияние, что вызывало недовольство в царском окружении.

Эта по-настоящему мудрая женщина скоропостижно скончалась 7 августа 1560 года. Её смерть вызвала много пересудов и подозрений. Конечно, женщина была не так уж и молода по меркам XVI века. Тем более она родила 6-х детей. Но, как правило, в то время царствующие особы уходили в иной мир, перешагнув 50-летний рубеж. В преддверии 30-летия умереть можно было лишь от большой дозы яда.

В 2000 году были исследованы останки усопшей. Провели тщательнейший спектральный анализ волос царицы. В них оказалась огромная концентрация ртути. Никакая косметика не могла дать такого высокого содержания этого ядовитого вещества. Поэтому версия об отравлении выглядит вполне реальной.

Анастасию похоронили в Вознесенском монастыре Кремля. Царь плакал горькими слезами и едва стоял на ногах, так дорога была ему эта женщина. Всю свою последующую жизнь он вспоминал о ней с теплотой и нежностью.

В начало

После кончины первой жены царя Ивана IV, царицы Анастасии, бояре советовали ему не затягивать со второй женитьбой, и предлагали искать невесту в Польше, но у польского короля были другие планы замужества своей дочери Екатерины. Тогда царь Иван Васильевич обратил свои взоры на Кавказ, и решил «у Черкасских князей дочерей смотрети».

В 1560 г. Иван Грозный направил послов к князю старинного знатного княжеского рода Черкасских - Темрюку Айдаровичу. Московские послы пригласили княжну Кученей в сопровождении отца и брата Салтанкула прибыть в Москву, приезд их состоялся летом 1561 г.

В Москве дочь князя Темрюка - Кученей поселили в тереме около Кремля, чтоб она могла отдохнуть после длинной и сложной дороги. Вскоре её пригласили во дворец на смотрины, которые прошли успешно: царю Ивану Васильевичу невеста очень понравилась.

Перед свадьбой княжна Кученей 20 июля (2 августа) 1561г. приняла православие. Крестил ее митрополит Макарий. Имя ей дали Мария в честь святой Марии Магдалины, день которой по церковному календарю 22 июля (4августа). После крещения по традиции. Мария получила подарки: от жениха - царя Ивана Васильевича - золотой крест-складень, и от царевичей Ивана и Федора - кресты, украшенные алмазами и жемчугом.

Венчание Ивана IV Грозного и княжны Марии Темрюковны состоялось 21 августа (3 сентября) 1561г. В этот августовский день с утра раздался переливчатый звон всех пяти тысяч колоколов московских церквей и соборов. Перезвон стоял такой, что «люди в разговоре не могли слышать друг друга».

Историки утверждают, что когда молодая царица вышла после венчания из церкви, и взглядами, и тоном, и манерами Мария всем дала понять, что теперь она царица, и «никто, кроме ее мужа, не смеет становиться на одну ступеньку с нею»..

Царица Мария Темрюковна успешно осваивала русскую речь, манеры и обряды российского царского двора. Более того, у нее с царем было сходство в характерах и манерах поведения. По мнению царя Ивана, надменность и некоторая жестокость Марии Темрюковны с подчиненными, безжалостность и презрение ко всем, кто ниже родом, являлось доказательством ее высокого происхождения. Это должно было быть присущим, по его представлениям, людям царской крови. Царю нравилась молодая жена, именно такой и должна быть его жена-царица.

Этот брак Ивана, заключенный с Марией Темрюковной. привел к возвышению родственников Марии, ее брат Салтанкул (после крещения названный Михаилом) стал сокольничим в свите царя. Князья Черкасские в дальнейшем играли большую роль в русской истории.

Царица Мария Темрюковна с восторгом разделяла интересы мужа-царя, и в досуге, и в государственных делах. Она наблюдала за соколиной охотой, медвежьими потехами. Царица Мария с пониманием относилась к насаждению опричнины, для наведения порядка в стране. Мария не осуждала царской жестокости, когда карали и казнили непокорных врагов царя.

Ивану Васильевичу нравилась жена-черкешенка, он находил в ней свое подобие. Она легко скакала верхом на коне, участвовала в царской охоте. Марии было дано постигнуть мудрость охотника - не жалеть свою добычу, стрелять и поражать, ради своих высоких целей и задач. Женское умиление и сострадание к кошечкам, собачкам, птичкам в клетках - веб это было ей чуждо. В ее крови были гены предков, которые веками устанавливали власть и порядок, уничтожая противников.

Из всех жен Ивана Грозного, только Мария могла понять и поддержать его в трудный период становления единовластия. Ни одна царица россиянка не была свободна от приверженности своему роду. Только Мария, для которой все бояре были лишь слугами государя, искренне одобряла действия царя.

Мария стала женой царя Ивана Грозного в ту пору, когда вокруг него усилились интриги, а некоторые бояре предали его и перебежали на сторону недругов России. Царь страдал от подозрительности, а также от приступов тоски и уныния. Царица Мария в таких случаях приходила на помощь, и тихой беседой разгоняла тоску Ивана, привносила мир и спокойствие в его душу. В 1562 г. и в другие годы царица Мария сопровождала царя в поездках на богомолье в отдаленные храмы и монастыри, где они усердно и подолгу молились. .

Будучи русской царицей. Мария принесла неоценимую пользу царю и государству российскому, как знающий переговорщик (грамотный дипломат) на востоке Руси. Она знала традиции, тонко понимала психологию высокопоставленных чиновников - своих земляков и соседей. Она оказалась великолепной переговорщицей с восточными государями. С 1561 года до своей кончина в 1569 году Мария была русской царицей и принесла большую пользу Руси и царю.

Однако, в исторических книгах и воспоминаниях о царице содержатся не только хвалебные отзывы. Ее осуждали не представители пострадавших боярских родов. Критические замечания высказывали и люди науки, историки-демократы XIX века, и некоторые ученые нашего времени. Нам не хотелось бы останавливаться на критике ее современников, а причина нападок на нее историков более поздних лет состояла в сосредоточении внимания на событиях внутри дворца, без должного исследования ее роли в большой политике.

Весной в марте 1563 г. у Марии родился сын названный, в память его деда, Василием. Но совсем недолго довелось Марии быть матерью.

Двухмесячный царевич заболел, и 6 (19) мая того же года скончался. Его похоронили в царской усыпальнице в Архангельском соборе. После этого печального события в июле 1563 г. царица ездила из Александровой слободы на богомолье в Суздаль, а оттуда в Ростов.

В начале 1565 (5 января) царь Иван Грозный учредил опричнину. Советники царя. Малюта, Вяземский, Грязной, опасались заговора со стороны противников опричнины, и настоятельно советовали царю Ивану Васильевичу уехать из Москвы в Александровскую слободу. Мария Темрюковна на этот раз, осталась в Москве, в Кремле.

Как правило, царица Мария сопровождала царя в его поездках, они вместе посещали отдаленные монастыри и храмы. В конце лета 1569 года: Мария сопровождала Ивана Васильевича в Вологду. Лето было дождливое и холодное. На лесных дорогах, пролегавших вдоль речушек, озер и болот, стоял тяжелый туман, испарения и постоянная сырость. Во время этого путешествия царица тяжело заболела. Царю было нужно срочно отправиться в Москву. А царицу, Грозный дал наказ, везти в Александрову слободу, до которой было более 300 км через леса, реки, болота. Постоянно приходилось останавливаться, т.к. Мария тяжело переносила этот долгий переезд. Охваченная жаром, она то впадала в забытье, то бредила. Изредка она приходила в сознание и снова теряла его. Только через месяц смогли привезти Марию Темрюка в слободу. Царь, извещенный гонцами о тяжелом состоянии жены, уже находился в слободе.

Царь Иван не отходил от больной, у постели больной постоянно находились ее брат Михаил, личный царский врач голландец Арнольд Линзей. Царица была в жару без сознания, ей ничто не помогало.

Царица Мария Темрюковна скончалась в сентябре 1569 г. в Александровой слободе. Всего восемь лет она была рядом с царем Иваном.

В исторических книгах есть предположения, что она была отравлена. К сожалению, в истории Российской такое случалось и с другими царевнами и царицами. Борьба боярских родов за власть была тому причиной. Но о насильственной смерти царицы Марии, в исторических книгах написано, что сведения эти недостоверные.

Новый год в ту пору начинался в сентябре, и ее кончина пришлась на новогоднюю ночь. Царь горевал, объявил траур и во всех городах России. В Москве гудели колокола, в церквях и соборах служили панихиды.

Покрытый шелками гроб с телом Марии, из царских покоев несли ее брат Михаил Темрюкович и бояре - Алексей и Федор Басмановы, Афанасий Вяземский, Борис Годунов, Глинский, Милославский и Бельский. Вслед за каретой с гробом царицы, траурный кортеж направился в Москву. Царь Иван был подавлен горем. Идя за гробом, он не рыдал, как девять лет назад, когда скончалась Анастасия. За это время он сильно изменился. Он был очень бледным, угрюмое лицо казалось окаменевшим, воспаленные от бессонницы глаза выдавали горе, давившее русского царя». После смерти Марии некому было умиротворять и успокаивать его мятущуюся душу.

Семенкова Т.Г.

В начало

История жизни Марфы Собакиной в качестве царской невесты и жены умещается в очень короткий промежуток времени - всего несколько месяцев 1571 года, когда сорокаоднолетний царь Иван Васильевич, овдовевший два года назад, решил вступить в третий брак.

Как пишет профессор Р.Г. Скрынников, "после смерти царицы Марии Черкасской Грозный не стал искать жену за рубежом, а велел переписать дворянских девок-невест по всей стране".

О происхождении Марфы и о её семье известно мало, причем существуют разночтения. Сохранились сведения, что этот худородный дворянский род происходил из-под Коломны. Её отцом был Василий Степанович Собакин Большой.

Марфа была выбрана в жёны царю после традиционной процедуры смотра невест (1571 год). Это был 2-й смотр, устроенный царем, вдовевшим уже 2 года, и 3-й на Руси вообще. На него по переписи дворянских "девок" в 1570 году было собрано около 2 тысяч девушек, из которых было отобрано сначала 24, потом 12 девиц.

Обручение состоялось 26 июня 1571 года, но наречённая невеста вскоре тяжело заболела и начала "сохнуть". Брак, тем не менее, состоялся 28 октября 1571 года в Александровской слободе, поскольку 41-летний царь "положа на Бога упование, любо исцелеет".

На свадьбе свахами были жена и дочь Малюты Скуратова, а его дружками - сам Малюта и его зять Борис Годунов. Вероятно, именно Малюта "лоббировал" выбор данной невесты. Известно, что мероприятие было веселым - из Великого Новгорода прибыли целая ватага скоморохов и подводы с ручными медведями -- для царской свадебной потехи. Через неделю, 4 ноября, свадьбу сыграл царевич Иван Иванович, помолвленный в один день с отцом.

Царица Марфа скончалась через 15 дней после свадьбы. Как и в случае с первыми двумя жёнами Ивана, Анастасией Романовной и Марией Темрюковной, ранняя кончина царицы породила подозрения в отравлении и вызвала гнев Ивана. Официально было объявлено, что Марфу извели ядом: "Дьявол воздвиже ближних многих людей враждовати на царицу нашу, еще в девицах сущу… и тако ей отраву злую учиниша". По некоторым данным, в ходе расследования было казнено 20 человек.

Существовало несколько кандидатур на роль того, кто "извел" невесту ядом. По одной из версий, это были родственники либо первой жены царя, либо второй - Романовы или Черкасские. По другому предположению, какое-то "зелье" Марфе передала её мать, заботясь о её "чадородии". В записках "О Московии" Даниил Принц фон Бухау писал: "В третий брак он вступил с одной боярыней, которая умерла, когда выпила какое-то питье, пересланное ей матерью чрез придворного (с помощью этого питья она, может быть, хотела приобресть себе плодородие); за это и мать, и придворного он казнил".

Царицу Марфу Васильевну похоронили в Москве, в кремлевском Вознесенском соборе — усыпальнице для женщин из царской семьи. Когда в 1929 году разбирали постройки Вознесенской обители и Чудова монастыря, сотрудники Оружейной палаты, спасая некрополь русских великих княгинь и цариц, перенесли их захоронения в подземную палату рядом с Архангельским собором Кремля. Там они хранятся и по сей день.

С 1970-х годов в научно-популярной и популярной литературе можно встретить сведения о биологическом феномене, который якобы наблюдали открывшие захоронение Марфы Собакиной. Сняв крышку с ее каменного саркофага, музейные работники будто бы увидели совершенно не тронутое тлением тело царицы — она лежала бледная, прекрасная и как живая (Р. Г. Скрынников. Иван Грозный. — М., 1975). А потом на глазах рассыпалась в прах.

Откуда автор книги почерпнул такие сведения? В документации того времени нет ничего, что могло бы подтвердить эту удивительную историю. В природных условиях средней полосы России случаи мумификации крайне редки, а уж связанный с Собакиной биологический феномен просто невозможен. Скорее всего, красимым вымыслом обросло другое явление, встречающееся в средневековых захоронениях, если саркофаг изготовлен из белого камня — известняка. Когда, например, вскрыли погребения сыновей Грозного, царевича Ивана и царя Федора, то увидели, что все ткани их одежды и саванов сохранили форму тел. А дело в том, что в процессе тления мышечной массы ткани заизвестковались и затвердели. Но стоило гробы вскрыть, как под воздействием свежего влажного воздуха саваны, быстро утратив жесткость, осели. Ничего другого не могло и быть.

Сохранившийся скелет царицы Марфы Собакиной по своему состоянию ничем не отличается от других из некрополя бывшего Вознесенского собора в Кремле. Пожалуй, только лучше, чем в некоторых захоронениях, сохранился до наших дней череп Марфы. Сегодня мы можем увидеть ее лицо. В 2003 году эксперт-криминалист и ведущий в России специалист по реконструкции облика человека по его останкам С. А. Никитин (из Бюро судебно-медицинской экспертизы при Комитете здравоохранения Москвы) восстановил портрет царицы Марфы Васильевны в виде скульптурного бюста, выполненного в бронзе.

Она действительно красива и молода. Как жаль, что судьба ее сложилась столь трагически. Мы пока не знаем причину ее ранней гибели. Но слишком велика вероятность, что умерла она не своей смертью. Борьба за власть и придворные должности, за возможность возвыситься, пребывая возле царского трона, шла постоянно. Дальнейшие исследования останков царицы Марфы Собакиной, возможно, позволят ответить на эту загадку русской истории. И тогда, как знать, может быть, и подтвердятся подозрения ее мужа — грозного русского царя Ивана IV.

В начало

Колтовская Анна Алексеевна. Родилась около 1554-1556. 4-я супруга царя Иоанна IV Васильевича. С начала сентября 1572 г. монахиня, местно почиталась в тихвинском в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы монастыре. Умерла 5 апреля 1626 года, похоронена в тихвинском Введенском монастыре.

Дария принадлежала к роду служилых землевладельцев. Ее отец Алексей Горяинов Колтовский и брат Григорий во 2-й пол. XVI в. значатся дворовыми детьми боярскими по Коломне. В Дворовой тетради также указывается, что А. Колтовский «в полону умре».

В 1562 г. Г. А. Колтовский назван среди поручителей по боярине кн. И. Д. Бельском, в 1571 г. вместе с Артемием Григорьевичем и Петром Афанасьевичем Колтовскими он поручился за кн. И. Ф. Мстиславского. Очевидно, к этому времени перечисленные выше родственники уже занимали незначительные придворные должности. Указанный факт подтверждает также австрийский посланник в Москве в 1576 и 1578 гг. П. Д. фон Бухау, который сообщает, что царь Иоанн IV выбрал 4-й женой «сестру своего придворного Колтовского» (Начало и возвышение Московии).

После внезапной смерти в ноябре 1571 г. царицы Марфы Васильевны (урожд. Собакиной) царь решил вступить в 4-й, запрещенный церковными правилами брак. Воспользовавшись вдовством Церкви после смерти 8 февраля 1572 г. Митрополита Кирилла (новый митрополит Антоний был поставлен в мае 1572), в апреле того же года царь созвал в Москве Собор, решением которого от 29 апреля в виде исключения по государственным соображениям царю разрешалось вступить в 4-й брак. При этом на него налагалась епитимья: в течение года до Пасхи царю было запрещено входить в храм, причаститься можно было только на Пасху, затем год он должен был стоять в храме с «припадающими» и год с «верными», вкушать антидор он мог по праздникам.

Дата бракосочетания царя с А. А. Колтовской неизвестна, описание церемонии не сохранилось. По-видимому, событие состоялось в мае 1572 г., т. к. 1 июня вместе с молодой женой царь приехал в Великий Новгород. Считается, что именно там Иоанн IV составил духовную, по которой после его смерти в распоряжение царицы Анны переходили Ростов «с волостми, и с путем, и с селы, и со всеми пошлинами», 14 сел «с деревнями и со всеми угодьями» в Московском, Юрьев-Польском и Ярославском уездах, а также бывшие вотчины князей Заозерских-Пеньковых. В Новгородской 2-й летописи сохранилась запись о том, что 16 августа, в субботу, «царица православная Анна была в ночи молитися в церкви Премудрости Божии Софии да по чюдотворцовым гробам знаменовалася - Ивана, архиепископа Навгороцкого, да Никите, епископа Навгороцкого». На следующий день царица уехала из Новгорода в Москву.

Очевидно, летом 1572 г. следует датировать вклад в коломенский Спасский монастырь, «что на посаде за торгом». В описании имущества монастыря 1577/78 г. среди икон указывается «образ Михаила архангела, обложен серебром, малая пядница, дан по Анне по Колтовской».

Брак оказался недолгим, и в начале сентября 1572 г. царица была пострижена в монашество с именем Дария. Точная дата и место пострига, так же как и мотивы опалы, неизвестны. Из отрывка указной грамоты царя Феодора Иоанновича, косвенно датируемой 1584-1585 гг., следует, что в последние годы жизни Иоанна IV († 18 марта 1584) Дарья подвизалась в суздальском в честь Покрова Пресвятой Богородицы женском монастыре. Логично предположить, что там же она приняла постриг и жила с 1572 г. среди других опальных царственных насельниц, в частности бывших жен царевича Иоанна Иоанновича. В этой же грамоте сообщается о желании Дарии перебраться в Горицкий в честь Воскресения Господня женский монастырьрь в Белозерском уезде, что и было удовлетворено данным царским указом.

В жалованной грамоте Феодора Иоанновича Дарье от 16 мая 1586 г. на сельцо Никольское с деревнями в Белозерском уезда она именуется не только старицей Горицкого монастыря, но и царицей и великой княгиней (грамота была подтверждена 25 дек. 1599 царем Борисом Феодоровичем Годуновым для Дарьи и игуменьи Горицкого монастыря Евфимии, 16 февраля 1608 - царем Василием Иоанновичем Шуйским для Дарьи и Дарии, игуменьи тихвинского Введенского монастыряря).

Летом 1604 г. Дарья покинула Горицкий монастырьрь и перешла «по обещанию... общину устроить» в тихвинский Введенский девичий монастырь. Обитель, основанная в 1560 г., к началу XVII в. потеряла свои земельные владения, так что насельницам «прокормица было нечем». После прихода в монастырьрь Дарьи царь Борис Феодорович вернул Введенскому монастырю земли, захваченные у него тихвинским Большим в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырем.

В начале 1607 г., по-видимому, по монастырским делам Дария приезжала в столицу; сохранился текст подорожной, выданной царем Василием Шуйским 19 февраля 1607 г. на проезд царицы-старицы из Москвы в тихвинский Введенский монастырь.

В Смутное время Тихвин был занят шведами. 14 сентября 1613 г., во время восстания горожан и окрестных крестьян против шведского гарнизона, Введенский монастырь был разорен и сожжен. Насельницы, в т. ч. Дария, бежали из города. По преданию, они скрывались в лесу на берегу озера, которое позднее стало называться Царицыным. Среди документов Новгородской приказной избы 1611-1617 гг., находящихся в Гос. архиве Швеции в Стокгольме, хранится выписка, относящаяся к времени шведской оккупации Тихвина, о размере и формах «жалования» на содержание Дарии (выписка была подана в новгородскую администрацию по неустановленному поводу, сопутствующие документы отсутствуют). Из выписки явствует, что средства выделялись нерегулярно и не в полном объеме.

Вскоре местом жительства Дарии стал г. Устюжна-Железнопольская, располагающийся на полпути между Тихвином и Горицким монастырем. Дария и бывших с ней стариц поселили в «двух кельишках... черного попа» Геннадия при Рождественском городском соборе, а духовника царицы-инокини - в отдалении, где жили дети боярские, стрельцы и другие мирские люди. По царской грамоте Дария получала «царское жалование годовое - деньги и запасы... из устюженских ис таможенных и ис кабацких доходов, что останетца от пищалей и от стрельцов». Михаил Феодорович грамотой от 26 августа 1614 г. предоставил в распоряжение Дарии вотчину - с. Никифорово Устюженского уезда с деревнями и пустошами - взамен изъятого у царицы-инокини сельца Никольского.

В январе 1624 г. Дария вернулась в Тихвин; по-видимому, стала игуменией Введенского монастыря, как о том свидетельствует жалованная грамота обители царя Михаила Феодоровича на пустошь Бурково в Тихвинском погосте Новгородского уезда Михаил Феодорович не только жаловал Дарии земельные угодья, но и посылал царице-инокине дары. В мае 1623 г. ей были пожалованы серебряная позолоченная братина с чаркой, по 10 аршин бархата и камки, сорок соболей и 100 р..

В конце сентября 1624 г. Дарии Колтовский, по-видимому родственник царицы-инокини, привез ей дары со свадьбы Михаила Феодоровича и Марии Владимировны Долгорукой.

В феврале 1626 г. другой родственник Дарии, кн. Д. Гагарин, привез ей дары со свадьбы Михаила Феодоровича и Евдокии Лукьяновны Стрешневой. В это время вместе с Дарией во Введенском монастыре жили ее племянницы княжны-монахини Леонида Григорьевна и Александра Григорьевна Гагарины.

Перед смертью Дария приняла схиму. Своей «изустной памятью», засвидетельствованной духовным отцом старицы иером. Феогностом, Дария передала принадлежавшие ей с. Никифорово с деревнями и рыбную ловлю на р. Волхов Введенскому монастырюрю: «игуменье Огафье с сестрами и кто по ним в том монастыре иная игуменья и сестры будут». Насельницы должны были «царицу-иноку Дарью поминать и душу ее устроить, написать имя ее в повседневные просвиромисалные, и в литейные, и в подстенные сенадики». Во Введенском монастырере хранилась духовная грамота Дарии, в которой помимо вклада во Введенский монастырьрь указаны денежные вклады на заупокойные богослужения в другие монастыри: тихвинский Успенский, Соловецкий в честь Преображения Господня (туда Дария ранее уже давала вклады по 10 р.), Антониев Дымский, Антония Римлянина в честь Рождества Пресвятой Богородицы, Зеленецкий во имя Св. Троицы, Никольский в Сторожно, Медведский во имя свтого Николая Чудотворца, Горицкий Воскресенский, Оятский в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы (Островский), а также в приходские храмы.

Дария была похоронена во Введенском храме на левой стороне, при входе, во 2-й пол. XVII в. рядом с ней были погребены ее племянницы, подвизавшиеся во Введенском монастыре. Над могилой Дарии была устроена позолоченная гробница под резной сенью, перед гробницей горела неугасимая лампада.

В 1814 г. по благословению С.-Петербургского и Новгородского митрополита Амвросия (Подобедова) взамен старого надгробия было установлено новое, устроенное «старанием священника Иоанна, подаянием граждан и прочих подателей», о чем сообщала помещенная рядом плита.

Дария почиталась в Тихвине и окрестностях как устроительница и благотворительница Введенского монастыряря, который называли Царицыным. В духовной грамоте записано: «Мне шло царского жалованья за годовые запасы денег, и что доходишки имела с вотчинишки, и мы тем питалися. И после разорения литовского и немецкого в монастыре в храмах устроено, и кельи, и житницы, и мельница, и конюшенной двор, и коровей, поповские и служебниковы дворы, и всякое монастырское строение теми деньгами устроено».

В монастыре память Дарии праздновалась на ее именины - 19 марта и в день преставления - 5 апреля. В обители хранились шитая золотом и жемчугом Тихвинская икона Божией Матери - благословение Дарии одному из граждан Тихвина, после кончины которого образ поступил в монастырь, 2 покрова на гробницу царицы-инокини (один - из красного бархата, опушенный горностаем).

Введенский монастырь был закрыт в 1926 г. Гробница Дарии во Введенском соборе не сохранилась. 4 декабря 1998 г. был освящен поклонный крест, установленный близ алтаря Введенского собора насельниками тихвинского Большого Успенского монастыря. Перед крестом духовенство тихвинского Успенского монастыря совершает панихиды по Дарии, другим игумениям и насельницам Введенского монастыря.

Православная энциклопедия

В начало

Анна Григорьевна Васильчикова — пятая супруга царя Ивана Грозного.

Из рода Васильчиковых. Существуют разные мнения по поводу её происхождения: по предположению Хмырова, она — дочь боярина и дипломата Григория Васильчикова; современные исследователи считают её дочерью четвероюродного брата Григория Борисовича — Григория Андреевича (который в 1577—1589 годах был московским дворянином). Б. Флоря пишет, что она была из семьи каширских детей боярских, А. Зимин — что из семьи мелких детей боярских, служивших по Кашире и вошедших в опричную среду.

Н. М. Карамзин и С. М. Соловьёв не считали её царицей, поскольку не имели сведений о её бракосочетании (позже найдено описание). Она является 5-й женой царя, то есть незаконной по церковному праву. Карамзин указывает, что в царском вкладе на помин её души она не названа «царицей», в отличие от предыдущих жён.

Карамзин пишет о ней: «Царь, уже не соблюдая и легкой пристойности, уже не требуя благословения от Епископов, без всякого церковного разрешения женился (около 1575 года) в пятый раз на Анне Васильчиковой. Но не знаем, дал ли он ей имя Царицы, торжественно ли венчался с нею: ибо в описании его бракосочетаний нет сего пятого, не видим также никого из её родственников при дворе, в чинах, между Царскими людьми ближними. Она схоронена в Суздальской девичьей обители, там, где лежит и Соломония».

На свадьбе, состоявшейся, вероятно, в конце 1574 года или в 1575 году, присутствовали семеро представителей рода Васильчиковых (Илья и Григорий Андреевичи; сыновья последнего Никита и Андрей; Назарий и Григорий Борисовичи и их двоюродный брат Иван Алексеевич), а также жёны троих из них. Её покровителем, судя по всему, был царский фаворит Василий Умной-Колычев, однако кажется, что она не приходилась ему родственницей. Члены семьи Колычевых также присутствовали на свадьбе. Скрынников пишет: «Пятый брак был абсолютно незаконен, и потому свадьбу играли не по царскому чину. На свадьбе отсутствовали великие бояре, руководители думы. На брачный пир пригласили немногих „ближних людей“. Из 35 гостей 19 принадлежали к роду Колычевых. Иван Колычев был главным дружкой невесты Анны Васильчиковой, другой Колычев водил царский поезд».

Зимин пишет: «В 1573/74 г. Назарий и Григорий Васильчиковы получили поместья в Шелонской пятине. Хотя свадебный разряд относится к 7083 г., то есть к сентябрю 1574 — августу 1575 г., эту датировку можно сузить. На свадьбе присутствовал М. В. Колычев, отправленный 30 января 1575 г. на шведский рубеж, где он и умер незадолго до 25 мая. Поэтому церемония бракосочетания не могла состояться позднее 30 января 1575 г. Р. Г. Скрынников датирует её сентябрем — октябрем 1574 г. (в рождественский пост, то есть после 14 ноября, совершать свадьбы не полагалось). Более убедительно мнение Л. М. Сухотина, считавшего, что брак царя с Анной состоялся в январе 1575 г. (не ранее 7 числа). Новгородская летопись говорит: «и потом понял пятую царицу — Васильчикову».

«Первые признаки надвигающейся опалы появились сразу после свадьбы Анны. В промежуток времени между 15 и 28 апреля 1575 г. Василий Умной и двое братьев царицы Анны Григорий и Назарий Васильчиковы дали вклад в Троице-Сергиев монастырь по 50 рублей каждый. То был знак надвигавшейся опалы». Существует указание, что венчание происходило в соборной церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Александровой слободе.

Имперский посланник Даниил Принц фон Бухау пишет (после 1576 года), возможно, о ней: «Теперь у него новая супруга — дочь какого-то боярина, одаренная, как говорят, прекраснейшей наружностью; однако большинство постоянно отрицает то, что она пятая» Впрочем, речь может идти о какой-то другой женщине.

Примерно через год царь охладел к ней, и Васильчикова насильно была пострижена в суздальском Покровском монастыре. Под каким именем она была пострижена — неизвестно.

Там она и умерла не позднее января 1577 года. Факт и время её смерти подтверждается тем, что примерно в это время царь разослал по монастырям крупные вклады на её поминовение. 6 января 1577 г. Иван IV сделал вклад на помин её души в Симонов монастырь. 12 января — в Новодевичий монастырь, на следующий год опять в тот же день. В Иосифо-Волоцкий монастырь по ней царь дал в 1577 году, через год после её смерти, 100 рублей — «по Анне Васильчиковой дачи Государские 100 рублев», в Троице-Сергиев — два вклада по 300 рублей.

В кормовой книге Иосифо-Волоцкого монастыря вклад пояснен: «Лета 7085 прислал царь и государь великий князь Иван Васильевич всеа Русии в дом Пречистыя Богородицы в Осифов монастырь по Анне по Васильчикове свою государскую милостыню на вечной поминок и на корм 100 рублев. И за ту его дачю государскую поминати ея в повседневном списке… и с повседневного списка ея не выгладити, да и на корм по ней кормити на всяк год генваря в 7 день».

Похоронена, по указанию Карамзина, она была в усыпальнице под Покровским собором в Суздале. В примечаниях он пишет: «В рукописной Суздальской Летописи сказано: там же (в Суздальском Покровском девичьем монастыре) похоронена супруга Царя Иоанна Васильевича Царица Анна: должна быть Васильчикова» (так как другая Анна — Колтовская, похоронена в Тихвинском монастыре, и могила её сохранилась до революции).

Юрганов пишет: «В 1972 г. в Покровской церкви девичьего монастыря было произведено вскрытие могилы А. Г. Васильчиковой. К сожалению, не был для этого взят „открытый лист“ Института археологии АН СССР, поэтому отчет о раскопках пока не обнаружен. Однако некоторые фотографии и материалы раскопок сохранились. По экспертизе А. К. Елкиной, блестящего знатока средневековых тканей, волосник А. Г. Васильчиковой сделан из очелья червчатого (малинового) шелка с золотным шитьем; вышитый орнамент представляет семь древ жизни; верхняя часть очелья сделана из полосы кружев, сшитых кольцом; рисунок кружев — ромбы плотного плетения из червчатого шелка; узор ромба заполнен нитями пряденого золота. Покров — из камки итальянского производства; в узоре — символика власти. Окутана была Васильчикова в саван из алой итальянской камки с восточным орнаментом, также символизирующим царскую власть. Употребление шелка, крашенного кармином, пряденого золота в предметах одежды указывает на высший статус погребенной. Таким образом, и характер погребения указывает на то, что её хоронили как царицу».

Надгробная плита утрачена.

По материалам Википедии

В начало

Нагая Мария Фёдоровна - русская царица, шестая жена Ивана Грозного (с 1580-1584), в иночестве Марфа, из рода Нагих, мать царевича Дмитрия Ивановича, племянница А. Ф. Нагого. Выбрана в невесты царём Иваном IV Васильевичем Грозным, вероятно в конце весны – начале лета 1580; иностранцы (в частности, Дж. Горсей) отмечали её красоту. По уточнённым данным, свадьба царя и Нагой состоялась в середине октября 1580 в Александровской слободе; Нагая стала 6-й и последней венчанной женой царя.

Иван IV довольно быстро охладел к ней, ситуацию не изменили ни трагическая смерть царевича Ивана Ивановича (19.11.1581), ни рождение царевича Дмитрия [19(29).10.1582].

В 1582 – начале 1584 Иван IV вёл переговоры с английскими послами о своей возможной новой женитьбе на Мэри Гастингс – родственнице королевы Елизаветы I Тюдор (в переговорах активное участие принимал А. Ф. Нагой).

После скоропостижной смерти Ивана IV в Московском Кремле в ночь на 19(29).3.1584 были арестованы многие родственники Нагой, некоторые из них вскоре отправлены на воеводства в отдалённые города Поволжья и Сибири, что по сути означало ссылку.

24.5(3.6).1584 Нагая с сыном и ближайшими родственниками (отцом Ф. Ф. Нагим; двоюродным дядей А. А. Нагим и родными братьями, М. Ф. и Г. Ф. Нагими) была торжественно отпущена царём Фёдором Ивановичем и Боярской думой (в присутствии членов Государева двора и московских стрельцов) на удел в Углич. Вопреки традиции не получила собственного удела, фактически не имела распорядительских прав в отношении дворянской корпорации и тяглового населения г. Углич и Угличского уезда.

Из Москвы Нагую и царевича сопровождал немногочисленный дворцовый персонал. Деньги на содержание Нагой, её сына и родственников поступали от назначенных правительством в Углич дьяков (О. Власьев весной 1585, М. Битяговский в 1590–91); выплаты Нагим не были постоянными.

Нагая воспитывала сына в ненависти к фактическому правителю Борису Фёдоровичу Годунову, к большинству бояр в Москве.

К концу 1580-х гг. брак Нагой с Иваном IV был признан неканоническим, она была исключена из «многолетия» на ектениях членам царской семьи. После гибели сына 15(25).5.1591 Нагая у его тела обвинила в случившемся Б. Ф. Годунова и указала в качестве организатора убийства царевича М. Битяговского, а непосредственными убийцами назвала его сына и племянника (Д. М. Битяговского и Н. Качалова), а также сына «мамки» царевича (О. Волохова). По призывам Нагой и её родственников собравшиеся горожане Углича расправились с указанными лицами и с близким к М. Битяговскому Д. Третьяковым.

От душевных потрясений у Нагой выпадали волосы и слезала кожа с рук. На допросе следственной комиссии Нагая придерживалась своей версии об убийстве сына. В конце работы комиссии просила митрополита Крутицкого Геласия ходатайствовать перед царём о прощении своих братьев, привлечённых к следствию. После одобрения Освященным собором и Боярской думой заключения следственной комиссии Нагая за небрежение в уходе за сыном была пострижена в монахини и отправлена под надзор в Николо-Выксинский женский монастырь (в 30 км от современного г. Череповец). 15(25).5.1592 Нагая сделала вклад по сыну в Кирилло-Белозерский монастырь.

В 1604–06 Нагая оказалась в эпицентре политических событий. По некоторым данным, в конце 1604 была доставлена в Москву для допросов о Лжедмитрии I и вновь о гибели её сына, но вскоре возвращена назад в монастырь. После вступления в Москву Лжедмитрия I он отправил за Нагой своих представителей.

17(27).7.1605 на поле дворцового села Танинского (позднее Тайнинское; ныне в составе г. Мытищи) в присутствии знати, а также толп горожан и крестьян Нагая признала в Лжедмитрии I собственного сына.

18(28) июля её в сопровождении шедшего пешком рядом с каретой Лжедмитрия I торжественно встречало население Москвы. Резиденцией Нагой вплоть до её смерти стали кельи Вознесенского женского монастыря в Московском Кремле. Она участвовала во встречах и в некоторых церемониях, связанных с приездом М. Мнишек и со свадебными торжествами в конце апреля – начале мая 1606.

Утром 17(27) мая того же года, после убийства Лжедмитрия I, Нагая над его трупом публично отреклась перед восставшими (членами Государева двора, служилыми детьми боярскими, горожанами) от родства с ним. Объясняла своё поведение «великим злым прещением» со стороны самозванца.

3(13) июня участвовала в церемониях при встрече гроба с телом царевича Дмитрия Ивановича, привезённого в Москву из Углича для захоронения в Архангельском соборе Московского Кремля. При большом стечении народа Нагая покаялась, что «терпела и не обличила злого еретика и чернокнижника Ростригу», тем самым «предавая забвению святые мощи нового мученика Димитрия». Повторила старые обвинения в адрес Бориса Годунова, добавив новые: её «по Борисову веленью Годунова держали в великой нуже».

В конце лета 1606 от имени Нагой жителям Ельца (где уже началось Болотникова восстание 1606–07) была направлена грамота с официальной версией событий 1591 и майских событий 1606 в Москве, с покаянием Нагой и подтверждением факта смерти Лжедмитрия I (зачитана не была в связи с тем, что город находился под контролем восставших).

Нагая была похоронена в соборе Вознесенского монастыря Московского Кремля (в 1929 её останки перенесены в подклет Архангельского собора). Память Нагой чтилась представителями династии Романовых: в окт. 1616 вклад по ней в Троице-Сергиев монастырь сделала мать царя Михаила Фёдоровича инокиня Марфа.

Большая Российская Энциклопедия